Трагическая история этой человеческой судьбы, перемолотой в жерновах шеварднадзевского правления в Грузии, уже хорошо известна нашим читателям. Речь о личной трагедии простого чеченского парня Ахмеда Дудаева, о тех испытаниях, которых хватило бы на несколько человеческих жизней.
Мы уже рассказывали о попытках многих честных людей освободить его из тюрьмы, куда он угодил на тринадцать лет. Теперь все застыло у последней черты…
1 апреля 25 заключенных грузинских тюрем, отсидевших две трети срока и не имевших нарушений, повели на повторный суд. Был среди них и Ахмед. Но вместо того, чтобы говорить о дисциплинарной стороне заключенного, в суде ему снова напомнили предъявленные девять лет назад ложные обвинения…
Среди четверых, вернувшихся в камеры, был и Ахмед. Остальных освободили. Новые власти Грузии продолжили практику Шеварднадзе, лишь немного изменив схему действий. То, что Шеварднадзе делал против чеченцев открыто, Саакашвили предпочитает делать тайно.
И для новых властей чеченцы, по словам исследователя и писателя Вахи Ибрагимова, как свободно конвертируемая валюта, для обмена в политических торгах Москвы и Тбилиси. Правда, реального торга не получается. Грузинские президенты постоянно получает от кремля пинка под зад.
13 апреля. Руставская колония №2. Известное строгими порядками и массовыми побегами исправительное учреждение, где-то за чертой города. Мне с трудом удается преодолевать ужесточенный за последнее время режим посещения заключенных. Шаг за шагом прохожу кордоны на встречу к Ахмеду. Проходная, где оформляют пропуск, комната обыска…
Сотрудника сразу же настораживает мое редакционное удостоверение. Приходится объяснять, что мой приезд никак не связан с работой, что я здесь хочу повидать земляка. Кажется, убедил.
Потом снова проходная, где забирают паспорт, выход на промежуточную площадку, между зоной и КПП. И все время вслед лязгают неприятные дверные засовы, достает скрежет железа, который проходит по сердцу. Здесь в маленьком внутреннем дворике для уличного свидания, где прохаживают заключенные, коротая на солнце время, ко мне и подводят Ахмеда. И не одного. С ним еще четверо кистинцев, отбывающих сроки заключения. Тюремное начальство тут же отводит нам отдельную комнату.
Я снова внимательно всматриваюсь в выстраданную, измученную долгим ожиданием улыбку Ахмеда. Открытые выразительные глаза, испещренный морщинами лоб, поседевшая под пытками за насколько месяцев голова. Все это результат лжесвидетельства и коварства тех, кто ради собственной карьеры и славы, надолго исковеркали целую человеческую жизнь. И при всем при этом чрезмерная скромность и стеснительность.
Мне очень трудно представить, что должен чувствовать человек, кроме бесконечного отчаяния и удушья за толстыми стенами, в одиночных камерах, под жесточайшими пытками. Изо дня в день, в течение девяти лет.
Семья Ахмеда (жена и дети) осталась в Чечен-Ауле. Растут двое детей. Сыну, когда его сажали, было три, а сейчас он взрослый мужчина тринадцати лет. Девятилетнюю дочь он не видел совсем.
Выясняется, что год-полтора назад «Красный крест» доставил в его тюремную камеру фотографии детей. Живут они теперь редкими весточками друг о друге.
За эти долгие годы он ни одного человека на воле не побеспокоил ни единой просьбой, не попросил куска хлеба, ничего из одежды. Все это всегда делали грузины. Помогали ему. Сейчас Ахмеду полегче. Осознание того, что за него кто-то хлопочет, кто-то беспокоится, помогает. К тому же впервые за все эти годы с ним рядом земляки. Да и отношения с тюремным начальством и обитателями зоны тоже складываются нормальные.
Говорить долго с Ахмедом не приходится. Нет времени. Накануне обеспокоенная судьбой Ахмеда и хлопочущая за него Мекка Хангошвили, сотрудница «Кавказского дома культурных взаимосвязей», предупредила меня, что не может выехать в Рсутави, и попросила приехать в колонию. Нужно было срочно забрать решение последнего суда, в котором Ахмеду отказали в сокращении срока. На исходе был последний день подачи жалобы в Верховный суд для обжалования. Предстояло еще до вечера успеть в Тбилиси.
Передаю Ахмеду привет от его грузинского друга, бывшего сокамерника Шота Ратиани.
- Передай, как только выйду отсюда, приду в гости. Непременно побываю у него.
Рассказываю ему о том, какие попытки предпринимают обеспокоенные его судьбой грузины. Прошу не отчаиваться, если даже Верховный суд не изменит ничего, потому что борьба за него будет продолжается.
- Как угодно Аллаху, так и будет. Срок лишь тот, который определил нам Всевышний, - отвечает он.
Говорю Ахмеду, что он теперь он известная личность. О нем стали писать и знают во многих странах.
Опять пожимает плечами…
Ахмед провожает меня до выхода, и мы тепло прощаемся.
Успеваю до четырех вернуться в Тбилиси и тут же еду в офис правозащитницы Наны Какабадзе. Нахожу здесь полное понимание. Функции адвоката, который и должен был подать жалобу в ВС, берут на себя грузинские правозащитники. Вопрос с адвокатом будет решен чуть позже. Но остается катастрофически мало времени до конца рабочего дня двадцать минут, но Гела Николайшвили успевает сделать все что надо.
Теперь судьба Ахмеда в руках Верховного суда, который может в любой момент вынести окончательный вердикт. Каким он будет, не знает никто. Но каким бы он не был, сегодня снова рядом с нами были люди, готовые помочь.
Вечером переговорил с Шота. Выяснилось, что он вместе с друзьями уже печется об адвокате для Ахмеда. И при этом они отказываются от всяких услуг, связанных с оплатой…
- Вы слишком рано сдаетесь. Звиадисты так легко не сдаются,- говорит Шота в телефонную трубку.
Это был ответ на мои очередные сомнения в отношении Ахмеда…
Шота предлагает обратиться к услугам человека, который решает вопрос с адвокатом.
«Это тоже один из тех, кто прошел ад того времени, кого обливали кипятком и кому ломали руки и ноги», - сообщает он. Речь о политическом заключенном Зазе…
Судьба узника Ахмеда в последнее время в центре внимания грузинской общественности. Многие искренне болеют за него. Остается только надеяться, что таким же благожелательным будет и отношение новых властей к человеку, ставшему, как и они в свое время, заложником прошлого режима.
Последний телефонный звонок от Ахмеда был в среду вечером. Не привыкший к вниманию людей он с волнением попросил –
«Передайте особый привет нашим грузинским братьям за помощь и пусть они извинят меня за все эти хлопоты».
Если к каждому судебному процессу внутри тюрьмы чеченцев одевают грузины-сокамерники, и каждый день в течение долгих лет делятся шоти-лепешками, испеченными руками грузинок, все это не кажется дежурными фразами.
Дата Туташхиа, Тбилиси.
