Главнокомандующий российской армией генерал Ермолов, едва столкнувшись с ожесточенным сопротивлением народов Кавказа, докладывал императору Александру I в Петербург:
«Кавказ – это огромная неприступная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном!».
Ермолов, которого российские историки преподносят как героя Отечественной войны 1812 года, осознавал, сколько времени и человеческих жизней потребуются для захвата «кавказской крепости». И, тем не менее, принял на себя роль главного агрессора и убийцы.
С Ермоловым, чьим жизненным кредо был девиз: «И добро надо делать насилием», - все понятно. Но почему Россия, перенесшая боль и горечь войны с армиями Европы, огонь сожженной Москвы, гибель многих десятков и сотне тысяч жизней, сделала свой роковой выбор, и с упорством обреченных принялась атаковать «огромную, неприступную крепость»?
Психологи объясняют это «нестандартным психо-эмоциональным состоянием власти. Проще говоря, у российской верхушки «поехала крыша». Я бы назвал это – состоянием постоянной умственной ограниченности власти, замешанной на самодурстве, жадности, жестокости, слабости духа, ведущего к самоубийству нации.
В то время топот сапог русской армии был слышен во всем мире. Сотни тысяч солдат - вечных крепостных рабов, обильно поливали своей кровью просторы Европы и Азии, оставляя на неведомых землях могилы, к которым никто и никогда не принесет цветы.
Когда армия воюет числом, а не умением, легко теряются профессиональные навыки. Победы над другими народами, зачастую стоящими на более высокой ступени прогресса, хотя и достигнутые дорогой ценой, порождали непомерные амбиции, манию величия, высочайшее самомнение, цинизм и жажду насилия. Вот, дескать, мы какие!.. Вот, как мы вас!.. А неча зазнаваться!.. Мы хуже вас живем, и вам лучше жить не дадим…
Результатом такого мировоззрения стало заторможенность мышления, эмоциональная опустошенность, повышенная нервозность с мечущимся непостоянством, неадекватная оценка окружающей действительности, в которой имперским замашкам нет места, утрата чувства реальности и самосохранения. Все это – постоянное состояние российской власти, развращающей личность до общего помутнения сознания.
Империя понимала, что на Кавказе противник совершенно иной, и поэтому предстоит самая долгая, самая кровопролитная, самая позорная война в истории страны. Еще в те времена были слышны голоса предупреждения о «кавказском капкане». Но, тем не менее, роковой выбор был сделан.
Ермолов сразу же перешел к насилию и тотальному уничтожению всего живого. Империя поставила себе четкую задачу: во что бы то ни стало, чего бы это ни стоило покорить Кавказ и все их население подчинить имперским законам, вплоть до «отвращения от иноверства».
Ермоловский план предусматривал создание цепи поселений-крепостей, связанных между собой дорогами, а также вытеснением «буйных» и «непокорных» горцев с их исторических земель, и заселение последних казаками. При этом казаки получали невиданные права, поддержку и всевозможные блага, а непокорные аулы разорялись или переселялись под надзор русских гарнизонов – кавказский вариант русского крепостничества.
В 1818-1821 годах были построены основные русские крепости на сожженных и уничтоженных селах кавказцев: Грозная, Бурная, Внезапная, ставшие главными опорными пунктами русских войск. Уничтожение урожая, взятие заложников, в том числе – женщин и детей, родни, мирного населения, - это нововведение впервые было применено Ермоловым в войне против горцев. Борьба была беспощадной. Горцы ответили ожесточенным сопротивлением.
В 1821-
Но, несмотря на широкомасштабную агрессию, в которой численность русских войск была доведена до 300 тысяч человек, и неимоверную жестокость русских колонизаторов, горцы никогда, на протяженности всей многовековой войны, не переходили черту своих земель. Русские историки нередко подают этот факт, как слабость горцев, отсутствие у них выдающихся полководцев, неспособность к организации. Хотя затяжной характер войны свидетельствует, скорее, в пользу обратного анализа. Просто, горцы никогда не ставили перед собой цель – масштабного возмездия и захвата чужих территорий. Хотя возможностей для этого в разные периоды истории было у них хоть отбавляй. Тем не менее, отразив очередное наступление русских войск, освободив свои земли от оккупантов, они всегда возвращались домой, к мирному строительству. Что только раззадоривало кровожадных агрессоров.
Особую роль в Кавказской войне сыграл Ислам. О Шейхе Мансуре, Гази-Мухаммаде, Шамиле и других имамах, возглавивших Газават (Джихад)– священную войну против иноземных оккупантов, написано немало. Они организовали сопротивление и вели войну не только против русских завоевателей, но и против собственных предателей, холуев, которые на русских штыках и русских деньгах пытались возвыситься над собственными народами и добавить им угнетения.
«Кто мусульманин, тот должен быть свободным человеком. Мусульманин не может быть ничьим подданным и никому не должен платить податей, даже мусульманину», - это кредо сыграло основную роль в организации массового сопротивления.
Именно отход от этих принципов, когда личное властолюбие, страсть к наживе и распри между собой брали верх, приводили к поражениям. В 1834 году аварские ханы объединились с русскими войсками и способствовали поражению армии Шамиля под Хунзахом. История не сохранила имен предателей, она вычеркнула их, как позор народов.
В 1837 году генерал К. Фрези ценой огромных потерь захватил основную базу Шамиля – аул Ахульго, превращенный в крепость, но вынужден был оставить ее, чтобы, отрезанный от тылов, не попасть в котел окружения.
Новый командующий генерал П. Граббе, получивший огромное подкрепление людьми и вооружением из Петербурга, предпринял очередное наступление на аул. Четыре раза русские солдаты штурмовали эту неприступную крепость, буквально заваливая своими телами глубокие ущелья. Последние атаки шли по телам убитых. 22 августа 1839 года аул Ахульго пал. Сам Шамиль, будучи раненым, был унесен тайной тропой в спасительную Чечню, где смог противостоять русской армии еще 20 лет.
Роман Килоев, Нальчик.
