Любая оккупационная армия не хочет признавать участников Сопротивления законной вооруженной силой, а потому объявляет их «бандитами» и «террористами», даже если они таковыми на самом деле не являются.

Оккупанты внушают себе и своему ангажированному обществу, что проблема будет решена, когда удастся пленить или уничтожить лидеров Сопротивления.

Но на самом деле, если движение Сопротивления уже набрало вооружённые обороты, для оккупантов лучше, чтобы подобные попытки не увенчивались успехом, потому что на смену одним лидерам Сопротивления тут же приходят другие.

Особенность движения Сопротивления как раз и состоит в том, что «командное звено» воспроизводится с невероятной легкостью, так как необходимый объем знаний не очень-то велик и приобретается за сравнительно короткий промежуток времени. Но каждое новое поколение лидеров движения Сопротивления бывает всегда радикальнее предыдущего.

Ярким свидетельством истинности вышесказанного является борьба чеченского народа за свободу и независимость Чеченской Республики Ичкерия против русских оккупационно-террористических бандформирований.

Подлое убийство первого Президента ЧРИ Джохара Дудаева не сломило бойцов чеченского Сопротивления, но сделало возможным появление в качестве самостоятельных амиров Аслана Масхадова, Шамиля Басаева, Доки Умарова и других не менее талантливых чеченских военачальников.

Если по воле Аллаха со сцены сойдут эти лидеры, русских оккупантов ждет появление новых, еще более радикальных и несговорчивых.

Надо сказать, что в течение Второй русско-чеченской войны чеченские моджахеды старательно придерживаются именно классической партизанской тактики, что даёт дополнительные основания для утверждения, что именно русские спецслужбы являются кровавыми авторами московских и волгодонского взрывов, а так называемый «чеченский след» служит просто-напросто дымовой завесой над преступлениями Путина против собственного народа.

Но это вовсе не значит, что в будущем (может, даже в ближайшем) чеченские амиры не будут прибегать к аналогичным методам в отношении русского народа, который сегодня так боготворит своего маразматического кровопускателя Путина.

Самое удивительное заключается в том, что, чем больше крови русского народа Путин проливает, тем выше поднимается планка рейтинга кремлёвского главаря в глазах его электората.

Так что ситуация в любой момент может выйти из-под контроля Президента ЧРИ Аслана Масхадова и его соратников, и тогда выстрелы и взрывы можно будет услышать практически в любом русском городе, откуда в Чечню вахтовым методом прибывают убийцы-контрактники.

История хорошо учит того, кто внимательно её изучает. А вот для Путин и его дворцово-лизоблюдской камарилье сия школьная дисциплина осталась, видимо, за чертой чекистского сознания.

Первой империей, столкнувшейся с проблемой партизанской войны, была Британия в 1901 году. После того как республики буров в Южной Африке были оккупированы англичанами, война, по мнению генералов, должна была закончиться. (Русские горе-генералы тоже думали, что с очередным водружением русского флага над президентским дворцом в городе Джохаре, чеченцы «пачками» будут сдаваться им в плен)

Но англо-бурская война продолжалась, как сегодня и русско-чеченская.

В ответ на партизанскую борьбу буров английский генерал Робертс прибег к жесточайшим репрессиям - «зачистке» деревень, созданию фильтрационных лагерей.

Но это не помогло, потому что либеральные журналисты в самой Британии подняли большой крик по поводу жестокостей армии.

Доподлинно известно, что английские генералы такими публикациями возмущались не меньше, чем Казанцевы, Трошевы, Шамановы, расценивая их как «удар в спину».

Английские генералы слали в Лондон рапорты, обещая «добить», «дожать» врага в течение нескольких недель или месяцев. Но время шло, а бои не прекращались. И лондонские политики, вместо того чтобы поддержать генералов, дали команду остановиться и начали переговоры.

Неужели путинские лейб-советники не знают таких элементарных исторических фактов?

Ведь никто из историков не считает эти переговоры ни предательством, ни капитуляцией. А ведь по окончании войны англичане подписали соглашение, во много раз более выгодное для буров, чем Хасавюрт для чеченцев.

Англичане не только фактически возвращали бурам самостоятельность, но делали их хозяевами огромного государства, создаваемого на всей территории Южной Африки. Появился новый доминион - Южно-Африканский Союз - с собственным парламентом, армией, бюрократией. Буры сразу заняли господствующее положение на военной и государственной службе, в политике.

Правда, англичане преобладали в бизнесе, но и бурам здесь дорогу никто не закрывал. Единственным условием Лондона было то, что доминион должен входить в состав империи. При этом стратегические цели Британии были достигнуты - Южная Африка была интегрирована, стабилизирована и включена в состав империи.

Уступки, на которые пошел Лондон, равносильны тому, как если бы Москва согласилась на создание Кавказской Федерации с центром в городе Джохаре - при условии, что эта федерация войдет в состав союзного государства с Россией и Белоруссией.

Решение, кстати, экономически и политически возможное, но психологически не вообразимое.

В отличие от английских политиков «кремлевские деятели» пошли на поводу у своих «мочильных» генералов, хотя задним числом путинские генералы отплатили им черной неблагодарностью, обвиняя российских политиков в собственных поражениях.

Военному командованию в Британской империи такое даже в голову не могло прийти. Это вообще противоречит кодексу чести английского офицера и джентльмена - недостойно оправдываться и валить вину на других, надо отвечать за последствия своих решений, даже если есть на кого «перевести стрелки». Русским воякам далеко до таких поступков.

К тому же генералам положено знать слова Клаузевица, что война есть продолжение политики другими средствами.

Иными словами, любая военная задача должна выполняться политически приемлемыми средствами и в политически приемлемые сроки. Если война «до победного конца» продолжается бесконечно долго, это уже не победа, а поражение.

Спустя полвека тот же опыт был повторен англичанами при создании государства Израиль. Сторонники создания еврейского государства действовали против колониальных властей так называемыми «террористическими» методами (была, например, взорвана гостиница «Царь Давид», где размещались британские военные).

Но после завершения переговоров о независимости вчерашние «террористы» стали респектабельными прозападными политиками.

Была, правда, проблема: когда спустя много лет израильский премьер Бегин должен был прибыть с официальным визитом в Лондон, то обнаружилось, что он все еще находится в розыске за организацию взрывов и убийств...

Некоторое время спустя после англичан израильтяне сами столкнулись с проблемой «терроризма», теперь уже арабо-палестинского. И тут ситуация была похожа на алжирскую. На поле боя у арабов не было против израильского спецназа никаких шансов. У Израиля была лучшая на Ближнем Востоке разведка. Лучшие в мире контртеррористические формирования. Великолепная авиация.

Но они не могли совладать с населением Западного берега реки Иордан, где каждый мальчишка, начиная с 10 лет, швырял в израильских оккупантов камни.

Можно, конечно, объявить их всех «террористами», как в своё время это сделал в отношении чеченских мальчишек русский генерал Трошев, но можно ли убить их всех?

Дело даже не в гуманности. Геноцид – это вообще сложное дело. Не всякая армия его может осуществить. Для этого нужны уже другие вооруженные силы — СС, НКВД. А такие вооруженные формирования функционировать могут только в тоталитарном государстве. (Вот почему Путин сегодня всеми силами стремится создать супер тоталитарное государство, которое вкупе с его кровавыми чекистами-опричниками может претендовать на звание универсальной геноцидной машины).

В итоге, повоевав почти сорок лет, израильтяне приняли единственно правильное решение: сделать «террориста Арафата» (теперь уже покойного) законным лидером палестинского народа и партнером по переговорам.

В Москве сегодня много говорят о «политическом решении», одновременно исключая участие в нем чеченского Сопротивления. Это бессмыслица. Нонсенс, короче говоря. Политическое решение тем и отличается от военного, что достигается на основе компромисса между противоборствующими сторонами.

Когда «политики» осознают это, они начинают ставить более осмысленные задачи и перед «генералами». Не «победить в войне», а «оказать давление на противника», «принудить его к переговорам», «добиться выгодных условий компромисса».

В этом плане политическое решение может не только не исключать боевых действий, но, напротив, предполагать их. Однако цель военных операций при этом качественно меняется.

Точнее, у них появляется хоть какой-то смысл. Чеченские амиры в этом плане более последовательны, так как суть их боевых рейдов, диверсионных акций, войсковых операций заключается, отчасти, и в активном принуждении русской стороны к миру.

Попытки ведения переговоров с «умеренной оппозицией» или «авторитетными людьми, не поддерживающими террористов» никогда не имели смысла, будь то Чечня, Палестина, Афганистан или Северная Ирландия, кроме тех случаев, когда «умеренные» выступали просто в качестве посредников, фактически представителей «радикального крыла».

Чтобы прекратить боевые действия, переговоры надо вести между воюющими сторонами, другого способа пока никто не изобрел.

Причем всегда попытки вести переговоры с одними вооруженными группировками без участия других оканчивались безрезультатно. Те, кого исключали из «мирного процесса», всегда находили возможность его дестабилизировать.

Переговоры с движением Сопротивления всегда заканчиваются либо признанием поражения государства-агрессора, либо компромиссом, реально учитывающим требования защищающейся стороны. В противном случае добиться прекращения огня практически невозможно.

Другое дело, что требования стороны, подвергшейся внешней агрессии, по ходу войны нередко меняются. Так, курды в Турции начали с борьбы за независимость, а сегодня они требуют только автономии. Но причина тому не в победах турецкого оружия, а в том, что курдское общество претерпело большую эволюцию. Больше курдов теперь живет в городах вперемешку с турками, меньше - в горных деревнях. Теперь им нужны равноправие и культурно-национальная автономия, а не независимость.

Но чеченское Сопротивление, как всегда, осталось верным себе и в этом случае: оно начало с борьбы за независимость чеченского государства и даже не думает менять свою генеральную стратегическую линию.

Хотя перспективы компромисса в «чеченском вопросе» выглядят намного выше, чем в «курдском», если учитывать существование огромной чеченской диаспоры в России.

Но преступная кремлёвская власть своей безответственной политикой затрудняет поиск реалистического решения. Трудно требовать от людей симпатии к России после «ковровых» бомбардировок, кровавых «зачисток» и массовых убийств.

Существует ли еще какой-то выход? Теоретически - да. На него неоднократно намекали даже ичкерийские политики. Его можно определить термином формальная «политическая независимость». По «белорусскому» или какому-то иному варианту.

Россия, признав формально независимость Чечни, на практике смогла бы начать проведение политики, которая сделает чеченцев заинтересованными в экономической интеграции. Но как сделать это, если на восстановление экономики средств всё равно не будет? В истории уже есть один прецедент.

В середине XIX века, когда Британская империя находилась в зените славы, англичане на северных окраинах Индии столкнулись с непальцами. Хотя империя и обладала огромной армией, свирепые горцы оказались ей не по зубам.

После нескольких неудачных попыток подавить сопротивление непальцев англичане резко изменили тактику. Они признали независимое государство Непал, но придумали для его населения «новое занятие».

Вместо того, чтобы грабить территорию империи, горцы должны были отныне ее охранять. Каждый год тысячи молодых горцев направлялись в имперские вербовочные пункты. Оттуда их направляли во всевозможные «горячие точки», где они покрыли себя неувядаемой воинской славой. Их назвали «гуркхами». (Интересно, что у чеченцев тоже есть слово «туркх», которое в переводе на русский язык означает «глашатай»)

Из туркхов формировались элитные подразделения. На родину они отправляли денежные переводы, за счет которых страна, фактически не имевшая современной экономики, могла как-то существовать.

Британской империи давно уже нет на карте, а гуркхи по-прежнему служат и в английской, и в индийской армиях. После окончания последней югославской войны они первыми из объединённых сил НАТО вступили в Косово.

Надо сказать, что в Советской армии чеченцы очень хорошо служили, хотя продвигали их не слишком охотно. Некоторые ичкерийские политики, если я не ошибаюсь, в своё время даже намекали о готовности создать чеченские батальоны, которые могли бы войти в состав «объединенных вооруженных сил» вместе с войсками России и Белоруссии.

А ведь сегодня чеченское Сопротивление своими ратными успехами доказало, что у России нет регулярной армии в строгом смысле этого слова.

Разговоры о профессиональной армии в Кремле ведутся давно и не дали практически никаких результатов. Русские наёмники в течение обеих русско-чеченский войн показали себя в Чечне кровавыми карателями и мародёрами, то есть проявили и по сей день проявляют качества, не присущие настоящей регулярной армии. А на то, чтобы создать полноценную профессиональную армию, у России сейчас просто нет средств.

А при нынешнем положении дел в российском бюджете и дефиците средств так называемая «русская армия» всегда будет напоминать сегодняшние российские бандформирования, палачествующие и разбойничающие в Чечне, чем регулярные войска.

В скандинавских странах существует всеобщая воинская повинность, но почему-то никто ничего не слыхал ни о стремлении молодых скандинавов «откосить» от армии, ни о взятках в военкоматах, как в коррумпированной России.

Проблема в том, что так называемый «русский солдат» в России бесправен по определению.

В скандинавских странах или в Германии солдат является таким же гражданином, как и все остальные (впрочем, кто у нас в России может сегодня назвать себя полноправным гражданином?).

И всё же здоровая часть русского общества понимает, что определенное профессиональное ядро для так называемой «русской армии» всё же необходимо. Может, поручить его создание чеченцам, признав их фактическими и юридическими победителями над русской военизированной бандой? (Язык не поворачивается, чтобы назвать эту уголовно-террористическую биомассу русской армией.)

В любом случае налаживать отношения с Чечней будет в России уже другая власть, а не прогнивший путинский режим. Поражение России в русско-чеченской войне означает неизбежность нового цикла политического кризиса в России.

Вместо стабильности, обещанной Путиным, Россия уже получила конвульсии радикальных перемен. Это тоже историческая традиция. В России реформы и революции всегда происходили после проигранных войн.

После Крымской войны отменили крепостное право, после русско-японской началась первая революция, после империалистической войны в 1917-м пало самодержавие, после русско-афганской войны развалился Советский Союз, а затем... Ну, мы все, наверное, уже прекрасно понимаем, что после поражения России во Второй русско-чеченской войне произойдёт неминуемый распад Российской империи.

И кстати, Россия в этом не уникальна. Во Франции после Индокитая и Алжира рухнула Четвертая республика, в Америке вьетнамская война привела к студенческой революции. Что ни говори, история многому учит. Если только задумываться над ее уроками.


Владимир Тищенко,