Царские историографы объясняли завоевание Кавказа необходимостью защиты южных рубежей российской империи от набегов горцев. Составляя хронику побед русского оружия, они подтверждали очевидный факт независимости Кавказа, так как в самом тезисе «защита рубежей» содержится констатация этой независимости от России и следовательно, аннексии кавказских земель, совершенной под этим «благовидным» предлогом.
Во времена кавказских войн не было никакой необходимости сокрытия этих фактов. Напротив, в трудах придворных историков воспевалась доблесть русского воинства, его подвиги при покорении Кавказа, а горцы, воевавшие против вторжения иноземных войск, в их рассказах описывались исключительно, как хищники и разбойники.
В лучшем случае о них писали с элементом сочувствия, пытаясь внушить кавказцам обреченность и бессмысленность их освободительной борьбы: («Смирись Кавказ, идет Ермолов…» – А. Пушкин; «Чеченцы гибли вы ужасно…» – М. Лермонтов).
Представители новой русско-советской власти, пришедшей на смену царскому режиму с претензиями на весь остальной мир, как оказалось, вовсе не помышляли давать «вольную» кавказским народам. Поэтому идеологи «мировой революции», провозгласившие «на обломках самовластья» равенство всех народов, столкнулись с определенными трудностями. Одной из помех на их пути стало великодержавное наследие русских историков, которое явно противоречило их интернациональным воззваниям.
Упоминания о неспокойном Кавказе и его военном покорении вредили мифу о «добровольности вхождения в состав России». Кроме того, кавказцы по-прежнему испытывали ненависть к русским колонистам, и не могли мириться с их присутствием на своей земле. Еще слишком свежа была память о неисчислимых зверствах, совершенных русскими. К тому же, на завоеванных территориях чрезвычайно бросалось в глаза привилегированное положение колонизаторов.
Новым русским властям, выступавшим в роли интернационалистов, надо было выкручиваться, чтобы как-то оправдать «историческую целесообразность» завоеваний русского царизма. В осуществлении программы глобальной русификации кавказцев, и чудовищных планов их полной ассимиляции, осуществлявшейся под предлогом создания единого советского народа, нужен был иной подход.
Была сочинена легенда о «старшем брате» и «добровольном вхождении» в состав России «братьев меньших». Но новые советские мифы все время натыкались на фигуры предводителей Кавказского Газавата Шейха Мансура, Имама Шамиля и других лидеров кавказцев.
Поэтому кавказские предводители представлялись то в образе революционеров, воевавших исключительно против царских сатрапов, то обретали черты восточных тиранов, то становились турецкими шпионами и английскими наймитами.
Параллельно внушалась мысль о неизбежном исчезновении кавказцев из-за геноцида, якобы проводимой местной знатью и «реакционным духовенством». Именно поэтому, утверждала российско-советская историография, кавказцы, сломя голову, бросились под спасительную сень императорского скипетра.
Такая удивительная «сознательность» кавказцев нуждалась в юридической фиксации. За неимением документов о «добровольном вхождении» в состав империи, русские пропагандисты стали ссылаться на некие бумаги, состряпанные на скорую руку царскими писарями и подписанные неизвестными истории манкуртами (главы марионеточной администрации – авт.) нескольких чеченских селений, датированные 1806-1807 годами.
Русско-советских историков не смутил тот факт, что это «добровольное вхождение» странным образом произошло в то время, когда Кавказская война набирала обороты.
Однако утверждать, что таких бумаг, подписанных предками нынешних манкуртов, вовсе не было, будет неправильно. Как и в наши дни, подписавшие эти филькины грамоты предатели, шли в услужению иноземцам и принимали участие в боях против собственного народа. Многие предатели уходили из своих селений в русские крепости и селились там.
Нынешняя Кавказская война, как в зеркале отражает то, что происходило в прошлые века. Разница лишь в том, что тогда русская империя была на подъеме и вела наступление, а сейчас агонизирующая империя зла отступает по всем фронтам, стараясь сохранить свое прогнившее влияние на Кавказе.
Ахмад Ичкерийский
