Все помнят, какие громкие фанфары о «российском патриотизме» дагестанцев гремели в кремлевских СМИ почти 6 лет назад, когда Путин, взорвав для пущего реализма несколько жилых домов в Москве и Волгодонске, объявил свою «великую отечественную войну» против «чеченской агрессии». С экранов телевизоров не сходили какие-то небритые типы кавказской внешности, которые, грозно потрясая автоматами на фоне угрюмо застывших массовок, клялись «защитить Дагестан и территориальную целостность России» от «вторжения Басаева и Хаттаба». До сих пор с удовольствием вспоминается картина, когда некий местный «чеченец» с холуйскими повадками сунулся было к телекамере и начал речь о «любви чеченцев к России», но был прогнан «патриотической толпой» дагестанцев позорными пинками под зад. Искренне хочется надеяться, что подобные же пинки этот верноподданный придурок получил и от чеченцев.
После подобных телекартинок тут же родилась и пошла гулять – преимущественно среди чеченцев – сплетня о том, что в Дагестане нет и не было никаких повстанцев и моджахедов, и что хитроумные российские спецслужбы просто заманили Басаева и его добровольцев в эту республику инсценировкой «восстания», чтобы получить формальный повод для вторжения в Чечню. Были и такие, кто намекал, а то и прямо утверждал, что Басаев «заодно с ФСБ» разработал «спецоперацию по уничтожению чеченского народа». Особенно старательно эту конспирологическую гипотезу озвучивал покойный ныне Ахмат Кадыров, который высказал ее еще в 1999 году, и не где-нибудь, а в Кремле, прямо в присутствии экс-директора ФСБ Путина. Путин, которого экс-муфтий по простоте душевной на глазах у миллионов телезрителей фактически обвинил в «заговоре с Басаевым», счел за лучшее скромно промолчать: пусть чеченцы так и думают – новоиспеченному премьер-министру это ничем не грозит, а репутации Басаева может повредить.
Тем временем в самом Дагестане происходило нечто невообразимое. Дагестанские «интеллигенты» и «национальные лидеры», сидя в креслах под портретами имама Шамиля, клялись и несколько путано доказывали, что «многонациональный народ республики» чуть ли не от самого сотворения мира был «един с Россией». И при этом почему-то ссылались на биографию великого имама, который целых 25 лет упорно воевал с Россией – видимо, добиваясь вхождения в ее состав. Простых дагестанцев, далеких от фокусов марксистской диалектики, изумляла такая гибкость мышления. Они задавались вопросом: как можно превозносить героизм и величие имама Шамиля, проявленные им в многолетней войне против российской империи, и тут же, сидя под его портретами, расписывать «традиционную любовь и преданность» дагестанцев к «великой России».
Чтобы как-то вырваться из этого диалектического штопора, дагестанские «интеллигенты» и «национальные лидеры» вроде Махачева запустили в оборот фальшивое «завещание имама Шамиля», который на склоне лет, «осознав свои заблуждения», оставил, якобы, напутствие будущим поколениям дагестанцев – «никогда больше не воевать с Россией и оставаться ей верными». Тут же на Западе обнаружилась какая-то молодящаяся столетняя старуха с синими волосами, представленная прессой то ли внучкой, то ли правнучкой имама Шамиля, вышедшая в юные годы замуж за русского эмигранта и принявшая христианское вероисповедание. Старушка авторитетно подтвердила наличие такого завещания, не преминув добавить, что ее прославленный предок «очень плохо относился к чеченцам, потому что они воровали у него лошадей».
Конечно, после такого надежного свидетельства всем тут же стало понятно, что чеченцы, занятые все десятилетия Кавказской войны воровством лошадей, не имеют никакого отношения ни к этой войне, ни к героической биографии имама Шамиля. В свете этих мемуаров стало также ясно и то, что «дагестанский поход» Басаева преследовал исключительно «грабительские цели», потому что ни о какой «боевой солидарности» чеченцев и дагестанцев, которой Басаев объяснял свой поход, и речи быть не могло после ярких детских воспоминаний старушки в синем парике. А в официальной дагестанской историографии стараниями местных ученых и «народных вождей» окончательно утвердилось мнение, что имам Шамиль был не менее убежденным «патриотом России», чем сражавшиеся против него русские генералы.
Но вернемся обратно в наши дни. В понедельник 4 июля в российских СМИ, на этот раз без всяких фанфар, промелькнуло сообщение, что (цитирую): «в Дагестане освобождены от занимаемых должностей начальник управления внутренних дел Махачкалы и начальники всех трех райотделов столицы Дагестана. Об этом решении сообщил на расширенной коллеги МВД республики его руководитель Адильгерей Магомедтагиров.
Он заявил, что с начала года в республике совершено 68 теракта, более 40 из них – в столице Дагестана. По словам министра, в Махачкале действует подпольная организованная диверсионно-террористическая группа, целью которой является уничтожение сотрудников правоохранительных органов».
Затем министр Магомедтагиров объяснил причины увольнения милицейских начальников: «Органы внутренних дел не могут пока адекватно ответить террористам». От себя добавим, что не только «органы внутренних дел», но и русские оккупанты «не могут адекватно ответить» дагестанским моджахедам, потому что во взорванных ими в пятницу 1 июля трех грузовиках находились не представители марионеточных «органов», а русские оккупанты. Даже официально озвученный итог этого подрыва впечатляет: 11 оккупантов уничтожено, 20 ранено.
Видимо, нелишне будет напомнить, что «терактами» на языке российского официоза называются любые виды наступательных действий моджахедов, направленные против оккупантов или их вооруженных пособников. Сделав это уточнение, подсчитаем: за 6 месяцев текущего года дагестанские моджахеды совершили 68 нападений на оккупантов и их холуев, большинство – прямо в столице республики. Иными словами, даже по «официальной» отчетности марионеток (как обычно, сильно занижаемой) каждый месяц в Дагестане моджахеды совершали более 10 нападений. Одно нападение в среднем за три дня. В эту отчетность не вошли десятки оборонительных боев, которые моджахеды вели против российских и местных карателей. Эти оборонительные бои моджахедов по той же «официальной» отчетности проходят не как «теракты», а по графе «спецопераций».
Как говорится, все познается в сравнении. По многократным заявлениям Путина и его пропагандистских мембран в Чечне уже долгие годы «царит прочный мир». Если уж в Чечне «царит прочный мир», то можно себе представить, каким сверхпрочным этот самый «мир» должен быть в Дагестане, где шесть лет назад «весь многонациональный народ в едином порыве» и т.д. «грудью встал на защиту целостности РФ», как уверяли телезрителей и широкие массы общественности штатные ораторы и народные трибуны. И если уж в Чечне, по уверениям тех же ораторов, «95% населения за единство с Россией», то каким же астрономическим должен быть этот процент в Дагестане, где даже имам Шамиль, представлен как «борец за целостность России», более страдавшим от налетов чеченцев-конокрадов, чем от русских военных экспедиций! А сегодня, когда Дагестан в отчетах марионеток вдруг предстал как второй Ирак, мы узнали подлинную цену всей этой прежней холуйской говорильне.
И только другой Шамиль, Басаев, все эти шесть лет продолжал говорить, что в Дагестане есть моджахеды, что эти дагестанские моджахеды не сидят сложа руки, что не только не потеряно, а напротив – окрепло на новом уровне понимания исторических задач традиционное боевое братство чеченских и дагестанских моджахедов, зародившееся в эпоху Кавказской войны. Теперь, после публичного отчета марионетки-министра Магомедтагирова, очень бы хотелось вновь увидеть на телеэкранах тех небритых типов с автоматами на груди, распинающихся о «российском патриотизме» дагестанцев, и того «чеченца», которого они пинками гнали прочь от телекамеры. Потому что теперь даже эти болтливые холуи наверняка осознали безрадостную для себя и все остальных предателей истину, которую Шамиль Басаев вложил в свой популярный афоризм: «Свиньи хрюкают, а Джихад идет».
