Я подумал о том, что христианство не укоренено в природе человека. Вот я смотрю, как за окном бесчинствуют алкоголики или на ублюдочных рыбинцев, и хочется взять автомат и стрелять в них. Мне говорят, что это плохо, и что нужно возлюбить алкоголиков как своих ближних. Однако я спрашиваю: почему в моем подсознании нет этой благородной идеи? Почему ненависть есть, а любви нет? (Единственная любовь, которая в нас запрограммирована, это, наверное, любовь половая, и то очень кратковременная).

Любви как таковой к ближнему – в нашем подсознании – нет.

Это удивительно, потому что христиане предлагают любить нам, апеллируя к идеям. Но не к инстинкту.

Вот Карл Юнг, разработавший великую теорию архетипов или подсознательных влекущих образов, вдруг написал, что Европа НУЖДАЕТСЯ в христианизации, да больше, чем первобытные племена. Но что значит – нуждается? Если кто-то «нуждается» в христианизации, то это ему не свойственно. Значит, христианство – это голая идея, ни на чем не основанная. Человеком же владеют совершенно другие инстинкты.

В таком случае все христианство превращается в одну сплошную идеологию, в насильственное насаждение абстрактных идей в виде насилия. Что может быть абсурдней: идеи ненасилия, насаждаемые насилием!

Не случайно всю историю христианства сопровождало насилие! Это самая воинственная религия на земле, мечом насаждавшая свои добродетели!

Я спрашиваю: будь христианство основано на внутренней человеческой природе, разве потребовало бы оно такого количества костров, моральных наставлений, теоретизирований, попыток доказательств (а ведь теоретизирование тоже насилие). А самое главное – христианство веками приучало к самопожертвованию: буквально – к принесению себя в жертву. К добровольному самозакланию. Какое подспорье для дьявола: построить людей в организованные колонны и повести на жертвенники!

Крестившие себя, не понимали ли они, что тем самым распинают себя?

Ни в одной другой религии не развилось такое лицемерие, как в христианстве. Провозглашали одно, а делали совсем другое.

Современная техническая цивилизация, ведущая людей на бойню от имени прогресса и «улучшающихся условий жизни», есть плоть от плоти христианской цивилизации, положившей в свое основание тысячи замученных во имя добра людей. Хороший бульон для дьявола. Для того, чтобы поедать беззащитных людей! Предварительно варя их в этом бульоне, в котором плавает слово «любовь»!

Не удивительно, что этическая, морализаторская, умозрительная, категориально-императивная философия развилась именно из христианской традиции. В исламе мы не видим этого. Именно христианство, основанное на ложном требовании любить друг друга, вызвало такое количество обоснований своей императивной религии. Никто мне не объясняет, как я должен любить алкоголиков: это провозглашается как абстрактное требование. Оно никак не согласуется с реальной жизнью. Поистине, трудно любить тех, кто тебя не любит.

Реальность состоит в том, что человек, который видит поругание, выходит и уничтожает зло. Это не этика любви, это этика справедливости.

Но это называют сейчас терроризмом!

В таком случае, я спрашиваю: не укоренен ли терроризмом в самой природе человека?

Я требую определения слова «любовь» у тех, кто его постоянно употребляет, – иначе это слово лишено всякого смысла. Иначе это слово – кетчуп, которым намазывают бутерброд подлости.

Возьмем две несравнимые фигуры – Папу Иоанна Павла Второго и певца Игоря Николаева.

В чем общее между ними?

И тот, и другой употребляют слово любовь. В писаниях Павла Второго это теология любви, заменяющая теологию справедливости. В песнях Игоря Николаев это просто нарезанное, как укроп, слово «любовь». Любовь-кетчуп. Любовь-закуска. Два поднятых пальца правой руки – жест, похожий на тот, которым Иоанн Павел Второй давал благословения. Но означают эти жесты разное. Таким жестом ублажают утром высокопоставленных дам в постели. И им же молятся в церквях.

Там и там – любовь. Но что значит это слово, – ни тот, ни другой не объясняют. Это слово стало проституткой в современном мире. Я бы запретил его употребление у тех, кто не может дать ему определения.

Я, как человек коммунистической формации, воспитывался на идеологии справедливости и идущей вслед ей идеологии ненависти, потому что честный человек ненавидит то, что ему кажется несправедливым.

Может быть, мое воспитание было несовершенным, но оно мне было понятно. Если видишь зло – уничтожай его. Видишь фашистов – бей фашистов. Видишь глумящихся алкашей – бей им в морду. Несовершенная идеология, ведущая к насилию, но что поделаешь! Меня так воспитывали, а у любого воспитания есть недостатки. Больше того, в современных условиях это может привести к терроризму, либо к донкихотству. Если ее извратить, то он может привести и к разбойничеству.

Однако эта идеология, по крайней мере в основе своей, мне понятна. В отличие от идеологии любви.

Одна женщина по имени «Любовь», увидев, что я в нее влюбляюсь, сказала мне при второй встрече: «Поклянись, что станешь моей ступенькой». Ступенькой чего? Какой пирамиды?

Я сжал кулак и дал ей хорошенько по загривку.

Вот тебе ступенька. Лети на крыльях!

Андрей Новиков