Не будет преувеличением утверждать, что самыми неспокойными уголками послевоенной сталинской империи являются буйный Северный Кавказ и меньшинственные республики Средней Волги во главе с Татарской АССР. Здесь мы останавливаемся (пока) только на Северном Кавказе, национально-психологическая атмосфера народов которого издавна отличается настороженностью и недоверием к северному гиганту и теперь получает сочную пищу для еще большего ожесточения.
Следует напомнить, что это - самое молодое из "приобретений" Российской империи, и достаточно пройтись по страницам Лермонтова, Толстого и трудов научно-исследовательских институтов истории и краеведения Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии, Дагестана и др., чтобы отдать себе объективный отчет в одной из главных историко-психологических причин почти сплошной цепи острейших его недоразумений с Россией-СССР и непрекращающейся по сей день партизанской борьбы в горах, - борьбы, нередко принимающей, к великому сожалению, оттенки антируссизма, газзавата и мюрида, безоговорочного отрицания всякого дальнейшего сожительства с "Москвою". За 86 лет со времени покорения, из крайне чувствительной и впечатлительной памяти горцев не успели изгладиться представления о полувековой борьбе против русской экспансии, о жестоких насилиях первого периода оккупации, о лишении покоренных народов удобообрабатываемых земель, о загоне их в горные ущелья, об истреблении сотен тысяч, о тяжелом оккупационном бремени, о русификации с принуждением писать фамилии с русскими окончаниями, пр., и пр.
Казалось бы, эти порядки должны были породить ничего не разбирающую ненависть ко всему русскому. Вначале так оно и было. Но через десять-двадцать лет отношения как-то стали налаживаться, а начавшее активизироваться социально-освободительное движение России эхом проникло в просторы и горные ущелья Кавказа и обнадеживало сердца: трудящиеся покоренного края приобщались к общей борьбе, все больше и больше рассматривая себя частью общего фронта. Ненависть к русским постепенно уступала место если не любви, то терпимости.
Октябрьская революция привела к возникновению сначала нескольких, потом - одной Горской Демократической Федеративной Республики; повсеместно был введен удобный латинский алфавит; государственно-административная жизнь переключилась на местные языки; книги и газеты стали выходить на родном языке; образование получило широкие возможности; большие группы загнанных во времена покорения в горные ущелья крестьян получили свои земли обратно и переселились в предгорные равнины; во главе республики стояли представители самих горцев; в Москве были учреждены представительства всех - более или менее значительных народогрупп; от губернаторов-ставленников царизма остались одни мрачные воспоминания; никогда слово "урус" (русский) на Северном Кавказе не пользовалось cтоль неподдельной популярностью, как в первой половине двадцатых годов.
Но вторая половина этого периода принесла тяжелые разочарования: на полную мощность заработали имперско-великодержавные традиции; Горская Республика была распущена простым распоряжением сверху; каждый из входивших в нее народов был подчинен непосредственно центру, и его естественному, бытовому и государственному общению с соседями был нанесен рассекающий удар ("разделяй и властвуй"); к 1937 году почти вся революционная интеллигенция края оказалась истребленной или заточенной в тюрьмы и каторги; представительства в Москве были распущены, требование предоставить Северному Кавказу статут союзной республики было встречено враждебно и репрессиями; латинский алфавит был запрещен и заменен неудобным русским алфавитом; коллективизация и ликвидация "кулачества"; война пехоты, кавалерии, погранвойск, артиллерии и авиации Красной армии против северокавказцев (1930-31); насаждение на 95-97% руководящих постов пришельцев (по общему правилу, не знавших ни местных обычаев, ни психологии, ни быта, ни истории, ни языков; унизительный отказ принимать в Красную армию казаков, чеченцев, ингушей и др.; новая волна репрессий против интеллигенции и "буржуазных националистов", - все это обострило положение до такой степени, что с 1928-29 годов по сей день непрерывной цепью существуют партизанские вспышки либо одновременно в ряде районов, либо, во всяком случае, где-нибудь в одном районе.
Вот почему по предложению Бухарина и при энергичной поддержке Рыкова была принята специальная резолюция "правых", констатировавшая факт возрождения империалистическо-колониального отношения Политбюро к национальным меньшинствам вообще, к северокавказцам - в особенности. Вот почему И.П.Бакаев, расстрелянный по обвинению в организации убийства Кирова, был вынужден заявить, что по крайней мере в области национальной политики, Политбюро ЦК ВКП (б) выродилась в контрреволюционно-империалистическую реакционную силу. Вот почему А. С. Енукидзе гневно утверждал, что "ради всего этого не стоило идти на революцию", ибо "в ряде областей, в частности, в области национальной политики, мы становимся образчиком мракобесия, реакции и колониального империализма". Помнится, как сегодня, и жалоба Н. С. Аллилуевой (жены Сталина) Бухарину, что более чудовищной контрреволюции, чем война с трудящимися Северного Кавказа, она не может себе и представить. В 1934 году на нашу коллективную жалобу на все это Киров со свойственной ему бесцеремонностью, грубостью и цинизмом ответил, что казаки и горцы являются прирожденными контрреволюционерами-антисоветчиками, и их надо проучить.
Как-то раз тот же Киров заявил, что "Кавказ нужен нам нефтью и продовольствием", - поистине социалистическая политика! - и эти империалистические нотки были неслучайными. Уже в начале 1940 года Генеральный Штаб СССР пришел к письменному выводу, что в случае войны в южном направлении, народы неспокойного края могут стать занозой в чувствительном месте военной машины, и что поэтому было бы стратегически целесообразно принять своевремен ные "особые меры". Что это за "особые меры", мы охотно разъясним, если Сталин и Штеменко готовы принять приглашение опровергнуть наше утверждение.
Так было положено фактическое начала того, что произошло в 1943-44 годы. Но что же произошло? 11 февраля 1943 года на объединенном заседании Политбюро и ГКO было принято постановление о ликвидации Чечено-Ингушской АССР и о поголовном выселении всех горцев на Восток по причинам, якобы: а) отказа чеченцев и ингушей подчиниться приказам верховного главнокомандования Красной армии, б) попыток создать свою особую национальную армию для борьбы против советской власти совместнс с немцами (автор этих строк знает детали этой "особой армии" и ему не кажется неприличным для Сталина включение в постановление высшего ареопага империи столь низкой, ребяческой и цинической неправды), в) совместных с немцами боевых действий в тылу Красной армии (чего стоит этот притянутый за уши мотив, видно хотя бы из того, что ЧИАССР не была даже оккупирована ни на одну минуту и следовательно, никак не могла действовать "совместно с немцами"); г) забвения патриотического долга перед родиной (циники, разумеется, не могли записать, что чеченцы и ингуши под "нашей родиной" понимают нечто другое, чем сталинские сотоварищи).
Молотов, Жданов (находившийся в Ленинграде), Вознесенский, Андреев и Косыгин (тогда - предс. СНК РСФСР) считали, что ЧИАССР надо ликвидировать: поголовно арестовать и сослать немедленно и публично, чтобы прецедентом предупредить возможное организованное сопротивление украинцев, белорусов, молдаван, крымских татар, литовцев, латышей, эстонцев и карело-финнов возвращению Красной армии.
Микоян, всегда остающийся в меньшинстве и в беспомощном положении, часто играющий роль тайфуна в стаканчике, в принципе был согласен с необходимостью расправы "за постоянную антисоветскую психологию и частые активные выступления против советской власти" [курсив автора – Г.Б.), но рекомендовал проявить осторожность, чтобы неслыханный акт не был использован геббельсовской пропагандой против Красной армии, чтобы еще не освобожденные Крым, Украина, Молдавия, Белоруссия, Эстония, Латвия, Литва и Карелия не были напуганы и не выступили единым фронтом против "нашей армии-освободительницы", чтобы сами чеченцы и ингуши не восстали и этим не ввергли тыл в хаос гражданской войны, - по этим соображениям он рекомендовал ограничиться пока вводом в республику войск НКВД.
Сталин, Ворошилов, Каганович, Хрущев (находившийся в районе Сталинграда), Калинин и Берия (находившийся в городе Дзауджикау) считали, что чеченцы и ингуши, действительно, являются неисправимыми антисоветчиками, и рано или поздно их надо будет выселить подальше от Кавказа, но от немедленной расправы следует пока [выделено автором – Г.Б.] воздержаться, чтобы:
а) не снабдить геббельсовскую пропаганду могущественным оружием против СССР,
б) острая новость не проникла на еще недостаточно удалившийся фронт и не повлияла отрицательно на моральное состояние войск,
в) не создать серьезного повода для антисоветского восстания в Крыму, Украине, Молдавии, Белоруссии, Эстонии, Литве, Латвии, Карелии и, может быть, и у других народов Восточной Европы,
г) исключить возможность прихода гитлеровцев на помощь чеченцам и ингушам по воздуху, поскольку фронт все еще находится на Тамани и под Ростовом.
Поэтому, - рассуждал Сталин, - пока надо ограничиться оккупацией ЧИАССР и созданием там условий, исключающих возможность организованного антисоветского выступления. Практически так и было сделано: республика была насыщена войсками НКВД. Населению говорилось, что это сделано с целью очистить предгорья от остатков вражеских диверсионных групп, охраны нефтяных центров и... строительства дорог.
В следующем году, накануне годовщины Красной армии, повсеместно были созваны обычные митинги, участники которых были уверены; что вот сейчас кто-то подымится на трибуну, откроет митинг, предложит избрать почетный и деловой президиумы, а затем предоставит, как всегда, слово для доклада о созданной Лениным и Сталиным Красной армии. Но ошиблись на этот раз гордые горцы... Что за этим последовало, - опишем на примере одного из ингушских селений.
"Граждане! - это слово "граждане" сразу же облило холодом, - прежде чем переходить к делу, я предупреждаю вас, что митинг окружен войсками и попытки бежать закончатся расстрелом на месте без предупреждения...".
Народ зашевелился от недоумения, полковник поднял правую руку высоко над головой и описал ею круг, - это был сигнал, и вокруг затрещали пулеметы и автоматы, как бы подтверждая слова полковника. Около трибуны: появилась группа солдат МВД с автоматами, направленными на публику. Какие-то люди пытались прыгнуть на трибуну с кинжалами в руках, но тут же были сражены короткими очередями. У другого конца собрания были сделаны попытки уничтожить из ловушки, но по ним были выпущены долгие пулеметные очереди. Молодой ингуш с кинжалом ринулся на пулеметчиков, но и его изрешетили.
Начавшая литься кровь заставила примириться с мыслью о бесполезности попыток бежать (закон самосохранения действует даже в таких, сверхварварских случаях), полковник, в правой руке держа пистолет "ТТ", а в левой - постановление Политбюро и ГКО, продолжал:
- Мудрая сталинская политика сделала все, чтобы вы процветали в нашей многонациональной социалистической родине; партия и правительство оказывали вам всемерную бескорыстную помощь; нигде в мире нет такого равноправия народов, как в нашей стране; мы ликвидировали эксплуататорские классы, национальный гнет и расовые пережитки; при братской помощи наших народов, прежде всего великого русского народа, вы могли идти по пути социализма, зажиточной жизни, культурного прогресса и политической сознательности, но в эти дни, когда под мудрым водительством нашего верховного главнокомандующего все народы, как один, встали на защиту родины, вы изменили товарищу Сталину, славной большевистской партии, советскому правительству и первой в мире социалистической родине, вы "стали бороться против советской власти, вы стали сотрудничать с немецко-фашистскими захватчиками... - В этом месте по рыдающему собранию пронеслись гневные крики: "неправда!", "ложь!", "мы никогда не сотрудничали с гитлеровцами!", "мы никогда не изменяли родине!".
...Новые автоматные очереди заставили слушать оратора; который продолжал:
- По постановлению Государственного Комитета Обороны и советского правительства, с этой минуты Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая республика объявляется ликвидированной, все ее население объявляется арестованным и подлежащим ссылке в места, намеченные правительством, земли и имущество упраздненной объявляются обственностью советского государства. Во всех городах и селах уже началась погрузка семейств и отправка их к железной дороге. Вы будете препровождены под вооруженным конвоем туда же, по домам вам незачем расходиться, вашим семьям разрешено брать с собой до
Высокого роста майор Красной армии, в боях с гитлеровскими захватчиками лишившийся левой руки, находившийся теперь в отставке, явился на митинг при полной форме, орденах и медалях, свидетельствовавших о ратных подвигах и героизме. Выслушав страшную весть спокойно, оглядев расстрелянных и раненых, безмолвно подошел к трибуне, попросил у полковника, слова, повернулся лицом к притихшим землякам, вскинул голову и заявил *): (Воспроизводится со слов офицера НКВД, слушавшего майора).
- Земляки! Вы видите, что я, ваш сын, остался без руки. Я не жалел крови и жизни, чтобы защитить родину от гитлеровских захватчиков. Дагестанцы, чеченцы, ингуши, осетины, кабардинцы, балкарцы, черкесы и другие сражались и сражаются против врага, но теперь нам говорят, что мы все, от древнего старца до новорожденного ребенка, изменили родине. Неправда! Вы слышали, что с нами хотят сделать. Вы видели сейчас, как с нами обращаются. Но не нам, гордым горцам, бояться смерти. Умрем, но только с достоинством, по-кавказски: скажем же все вместе, что горцы изменниками родины не бывают! Не нам плакать, не нам удивляться актам насилий, актам вероломства. Мы помним полувековую борьбу горцев за свободу, вольность и независимость, мы помним Шамиля, мы помним все, что с нами было проделано в годы царизма, в годы советской власти...
Полковник приказал ему замолчать, но он, срывая с себя ордена, медали и иные знаки, бросая их под его ноги, продолжал: "Умрем, земляки, но с честью! Все на борьбу, к оружию, горцы!..".
Раздался одиночный выстрел, из головы майора брызнула кровь, он свалился замертво. Какая-то женщина обезумела, сорвала с головы платок, распахнула длинные косы, разодрала на груди одежду и, не плача, пошла на полковника со словами: "Стреляй же, русский! Стреляй, русский!" - в нее была выпущена короткая автоматная очередь. Со словами: "Стреляй же русский!" пошли и другие женщины, мужчины, старики и подростки, - их постигла та же участь. Жуткое это было собрание.
Я знаю, что не во всех местах дело доходило до пулеметных очередей, но близкое к описанному имело место в эти же часы во всех городах и селах. Был арестован и митинг в городе Грозном, включая весь состав Президиума Верховного Совета, Обкома ВКП (б), Обкома ВЛКСМ, министров и иных работников. Цивилизованные варвары готовились тщательно и в первый же час заняли телефонную станцию, радио-узел, банки, почту и другие учреждения, чтобы о начавшемся не стало известно за пределами республики. Рабочие фабрик и заводов были арестованы более "гуманно".
Главнокомандующим этого варварства был маршал Советского Союза Лаврентий Берия, а его заместителем - кандидат ЦК ВКП (б), депутат Верховного Совета и первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Иван Серов, герой массовых высылок из стран Прибалтики и Польши, один из главных и фактических руководителей Ка- [слово обрывается – очевидно, нужно "Кавказа" - Г.Б.]
Постскриптум: На господине Серове надо будет остановиться когда-нибудь подробнее. Я имел несчастье познакомиться с ним довольно близко: он был моим начальником по делам ракетно-бомбардировочных аппаратов большой мощности. Я не говорю уже о том, что я никогда не видал и не представлял себе более бесчеловечного, кровожадного и лишенного всяких моральных и человеческих чувств существа. Но тут имеется еще и другая сторона: как я писал уже Маленкову из Берлина и говорил начальнику МГБ провинции Бранденбург полковнику Крылову о том, что Серов скрыл тех, кто во время войны передали, как мы документально установили, в разрушенном Берлине, самые серьезные секреты нашей авиации гитлеровским разведчикам. Тот же Серов скрыл от главаря МГБ в Германии, генерал-лейтенанта Ковальчука, имя того самого крупного изменника, который был, по моему глубокому убеждению, главным гитлеровским шпионом при советском правительстве.
Я совершил поездку по местам массовой расправы и был очевидцем жутких ее последствий. Перед депортацией серовские головорезы насиловали жен и девушек у всех на виду. "Расправу еще как-то можно было вынести - писал мне в 1946 году один из участников партизанской борьбы, - но скажи Маленкову, что Северный Кавказ никогда не простит глумления над нашими женами, сестрами и дочерями, ибо наш край почувствовал себя загаженным и униженным морально".
По иронии судьбы, гнев северокавказских народов направился и против ни в чем неповинной Америки. Дело в том, что для депортации больных, детей, стариков и беременных женщин были в большом количестве пущены в ход новенькие американские "Студебекеры", поставленные по ленд-лизу для борьбы с Гитлером. Народ, состоящий на 95% из людей не говорящих по-русски и мало разбирающихся в тонкостях ленд-лиза, воспринял появление американских грузовых машин, как участие США в карательной экспедиции против него.
Движение по Северокавказской магистрали было остановлено. На полотне замерли длинные товарные составы с вагонами для каменного угля, дров, капусты, картошки, леса, скота. Это - транспорт для депортируемых. "Студебекеры" привозили и привозили. Конвои гнали и гнали парод. У конвоя - строгие правила: один или два шага в сторону считались попыткой к бегству и кончались стрельбой без предупреждения. Сколько было сделано этих роковых шагов? Никто этого не знает.
Начальники эшелонов отсчитывали людей, как скотину, на штуки, солдатня загоняла их в вагоны, мать попадала в одно место, ребенок - в другое, муж в одном вагоне, жена - в другом. При загоне наносились дополнительные оскорбления: солдаты бьют женщин прикладом, сопровождая побои сквернословием и непристойными жестами.
Села, города, святыни, сады, дома, пашни, поля, скот, птица - все осталось позади. А впереди была темная неизвестность. А за Волгой был отдан тот же приказ, который был дан за сто лет до того одним из русских царей: "Шагом марш - в Сибирь".
Никто не знает, сколько погибло в пути, а уцелевшие были распылены по диким или полудиким просторам; мужчины нарочно изолировались от женщин, дети - от родителей, чтобы уничтожить национальную компактность и исключить или затруднить ее возрождение. Это был классический образчик единственного в своем роде геноцида. Такими или близкими к ним методами были стерты с лица земли:
Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая Республика (Северный Кавказ),
Балкария - составная часть Кабардино-Балкарской Автономной Советской Социалистической Республики (Северный Кавказ),
Карачаевская Автономная Область (Северный Кавказ),
Кизлярский Национальный Округ (Северный Кавказ),
Национальные меньшинства Тамани (Северный Кавказ).
Отдельные районы Адыгейской Автономной Области (Северный Кавказ, Область официально сохранилась),
Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика (только татарское население),
Калмыцкая Автономная Советская Социалистическая Республика,
Автономная Советская Социалистическая Республика Немцев Поволжья (она была ликвидирована летом 1941 года при более "гуманных" условиях).
Над "освобожденными" домами появились портреты знаменосца мира во всем мире, отца и учителя прогрессивного человечества, друга всех национальных меньшинств, апологета братского равноправия и корифея всех наук Сталина. Мечети и церкви были превращены в конюшни, деревянные памятники кладбищ стали свозиться на дрова "освободителями", библиотеки, музеи и архивы и все, что в какой-либо мере напоминало об истории геноцидированных, по-фашистски сжигалось на уличных кострах (как тут не вспомнить Чудинова, требовавшего, чтобы у северокавказцев не было больше своей истории!).
Затем началась эпопея посылок; одни "освободитель" посылал своей Марусе белье депортированной горянки, другой - туфли, третий - постельное белье, четвертый - диван и кресло, пятый - кровати, шестой - бараний бок, седьмой - пуд муки. Это была генеральная репетиция метода, столь талантливо примененного в Германии в 1945 году. Пригодились опять и американские "Студебекеры", на которых "боевые трофеи" доставлялись к железной дороге.
Начали прибывать поселенцы из Курской, Орловской и других областей. Лучшие особняки были предоставлены, конечно, генералам и офицерам в отставке, партийно-политической олигархии и... гитлеровским генералам. В грабежах не отстали и квислинги самого Северного Кавказа, с которыми, однако, партизаны скоро начали расправляться. Я говорил по меньшей мере с двумя-тремя десятками новопоселенцев из центральной России, - они не оставили сомнения, что приехали сюда без особого энтузиазма. Один интеллигентный человек заявил мне откровенно, что "кавказцы возненавидят нас, русских, и это будет иметь печальные последствия для будущих взаимоотношений". Другой, полковник - инвалид в отставке, сказал, что "мы - бандиты, бандиты и еще раз бандиты". Но, к сожалению, большинство все-таки было радо и чувствовало себя счастливым: надо, ведь, помнить, что чеченцы и ингуши в массе жили намного богаче ''кулаков" центральной России, и новопоселенцам достались прекрасные дома, сады и иное имущество.
Все же, части чеченцев и ингушей удалось ускользнуть, и в горах разгорелась партизанская борьба такой жестокости, какой не было со времен Шамиля и Хаджи-Мурата, причем, ввиду описанного, главным лозунгом стал "анти-руссизм". Если пленный оказывался русским, - расправа следовала немедленно; если не-русским, его отпускали. Для нас, всю сознательную жизнь отдавших борьбе за братское, равноправное и свободное сожительство народов, за правильные взаимоотношения с великим русским народом, это было подлинной политической драмой. Ибо мы никогда не ставили знак безоговорочного равенства между русскими трудящимися и русской империалистической элитой, между сталинско-молотовской олигархией и трудящимися СССР. Если вы сегодня спросите среднего горца, чего он хочет, - получите ответ: "Полного разрыва с Россией навсегда". [Выделено Г.Токаевым. – Г.Б.] А, ведь, этого не было до 1944 года! Ведь даже наиболее непримиримые "националисты" и "кордонизаторы" в тридцатых годах до этого не договаривались!
Как неприятный курьез, следует отметить, что в простонародии центральной России почти ничего обо всем этом не знают. Больше того: до 25-26 июня 1946 года о расправе знали только ограниченные олигархические круги. Политбюро сделало все возможное, чтобы скрыть чудовищное преступление, о котором оно впоследствии жалело очень серьезно (нам это известно достоверно), но факт партизанской войны в горах, - войны невероятно ожесточенной, - и усилия северокавказскпх, московских и ленинградских оппозиционных элементов принудили его дать публичное "объяснение" устами секретаря Президиума Верховного Совета РСФСР Бахмурова, заявившего 25 июля
"Товарищи депутаты! Во время Великой Отечественной войны, когда народы СССР героически отстаивали честь и независимость своей родины в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, многие [курсив Г.Токаева - Г.Б.] чеченцы и крымские татары по наущению немецких агентов вступали в организованные немцами добровольческие отряды и вместе с немецкими войсками вели вооруженную борьбу против красной армии. По указке немцев они создавали диверсионные банды для борьбы с советской властью в тылу. Основная масса населения Чечено-Ингушской и Крымской АССР не оказывала противодействия этим предателям родины. В связи с этим чеченцы и крымские татары переселены в другие районы Советского Союза ".
Я знаю Бахмурова, но никогда не думал, что он способен (хотя бы и по необходимости) на столь грубую фальсификацию. Во-первых, мы уже показали (и читатель в этом может убедиться и по советской конституции), что "переселены" были не только крымские татары и чеченцы. Во-вторых, напомним еще раз, что Чечено-Ингушская АССР не была оккупирована немцами, и это вносит достаточную ясность. В-третьих, что такое "многие"? Миллион, тысяча, сто или десять? Разве из-за "многих" можно расправляться поголовно со всем населением? В-четвертых, сам Бахмуров говорит, что основная масса провинилась только в том, что не оказывала противодействия "изменникам родины", но ведь это является обязанностью, прежде всего, самих властей! Разве, кроме того, непротиводействие дает право на геноцид? В-пятых, автор этих строк, не будучи ни чеченцем, ни ингушом, ни татарином, ни прогитлеровцем (награжденный орденами и медалями за борьбу с нацистами), с документами в руках может доказать, - и доказывал в СССР, Бахмуров! - что в ЧИАССР "диверсионные банды" не совершили ни одного действительно диверсионного акта, не выдвинули ни одного прогитлеровского лозунга, а, наоборот, провозгласили своим знаменем два основных лозунга:
1) знаменитую кавказскую триаду: "Свобода - Вольность - Независимость",
2) "Долой и Гитлера, и Сталина, да здравствуют демократические Соединенные Штаты Северного Кавказа".
Все дело, Бахмуров, в этом последнем лозунге, а не в "диверсионных бандах".
В-шестых, о "переселении" и "государственной помощи" изложенное в этой статье говорит полнее и правильнее, так как Бахмуров никогда не был на месте расправы, а мы там были не раз.
Еще одно замечание: если Бахмуров и его хозяева под словами "совместно с немцами" понимают предательское участие реакционных эмигрантов в нацистских формациях, то, во-первых, расправиться следовало бы не только с "чеченцами" и "крымскими татарами", но и с самим русским народом, во-вторых, предатели бывают во всяком народе, но в цивилизованной истории не известен ни один пример, чтобы из-за преступников или даже групп преступников этого рода наказывались целые народы от новорожденного ребенка до столетнего старца. Наконец, мы всегда считали и считаем, что всякое явление имеет свое прошлое, и действительные причины недовольства народов советской властью надо искать в реакционно-деспотической сущности империалистического кремлевского Олимпа.
Так закончилась история целых республик и областей, так в этой части сталинской империей будущему взаимопониманию народов нанесен страшный удар. Отныне на Кавказе нет больше места никаким тираниям - безразлично, царским или вождистским, - отныне с народами Кавказа могут говорить только демократы социальные и национальные. На Кавказе нет больше людей, готовых сидеть под столом, когда кто-то будет сидеть на столе. На Кавказе нет больше дружбы и с теми, кто говорит и пишет о чем угодно, но только не о трагедии целых народов.
Может быть, уместно обратить внимание эмигрантской демократии и на то, что кремлевская олигархия задним числом пытается смягчить последствия своей глупости натравливанием грузин и осетин на чеченцев и ингушей (постановление ЦК ВКП (б) об опере Мурадели), осетин и кабардинцев - на дагестанцев, всех уцелевших северокавказцев - на русских, русских на северокавказцев (пересмотр истории борьбы Шамиля), и т. д. и т. п. За изредка проскальзывающими в советской прессе взрывами пропагандистского гнева скрывается нечто серьезное. Поэтому задача состоит в том, чтобы воспротивиться кремлевской политике, столь ярко выраженной в свое время Екатериной Второй: чтобы поссорить сии пароды между собой, не надо жалеть денег.
Решение проблем грядущего в аспектах социальном и национальном предъявляет к русской эмигрантской демократии повышенные требования решительного разрыва с тупыми, вульгарными, оскорбительными установками, которые сами по себе могли бы стать знаменем антируссизма, в котором едва ли кто-нибудь из нас должен быть заинтересован.
Автор материала Григорий Токаев
Статья опубликована в "Социалистическом вестнике" (основа в
В
Из биографии: В 38 лет успешный инженер-подполковник, надежда советской ракетной программы, член Партии, сотрудник секретных институтов в Москве, идеолог развития ракетного оружия дальнего радиуса действия, имевший доступ к закрытым документам и участник тайных операций советской разведки в послевоенной Германии перешел в британский сектор Берлина и попросил политического убежища".
Подготовка текста Гульнары Бекировой
